Художник, сценарист, режиссёр, продюсер, бизнесмен: о жизненном пути бывшего воина Афганской войны
Французская Ривьера, которая славится потрясающими ландшафтами, живописными деревушками и великолепными панорамными видами моря, вот уже на протяжении многих десятилетий является излюбленным местом для многих известных художников. Красотой здешних мест для создания своих работ вдохновлялись Пабло Пикассо, Анри Матисс, Пьер Огюст Ренуар, Марк Шагал и другие. Сегодня мы познакомим вас с еще одним талантливым жителем Лазурного побережья – художником Искандером Галиевым.
Искандер Галиев служил в Афганистане в составе легендарной 9-й роты 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка. История 9-й роты началась ещё с Ферганы, когда её формировал Герой Советского Союза Валерий Александрович Востротин в 1979 году, – тогда рота штурмовала Дворец Амина. Роту бросали в самые горячие и опасные точки. Она входила в специальный 345-й полк – в особую десантную элиту.
Большинство людей узнали о 9-й роте только благодаря фильму. Именно Искандер был автором идеи, инициатором и военным консультантом фильма «9 рота». Для российских зрителей этот фильм стал таким же культовым, как фильм «Взвод» Оливера Стоуна, участника войны во Вьетнаме. Оба автора видели смерть в лицо, теряли боевых товарищей, на себе испытали все трудности поствоенного синдрома.
В таких случаях выходом из сложного психологического состояния становится творчество.
Появление живописи в жизни Искандера вовсе не случайно. Он с юности хорошо рисовал, чертил, по всем предметам имел хорошие оценки. Родители и учителя надеялись, что способный парень будет поступать в Архитектурный институт, но военная романтика взяла верх: по иронии судьбы вместо института он попал в ВДВ. После армии получил высшее экономическое образование, защитил диссертацию и смог вернуться к творчеству. Живопись и кино – это экраны, на которые проецируются самые сокровенные эмоции.
Смешные и трогательные персонажи создают новую Вселенную, прорывают границы реальности и наполняют мир невероятной энергией. Картины Искандера населены странными, но добрыми существами: индейцы и Дон-Кихот, Санчо Панса и Чингиз-Хан, Чёрт и Ангел, боксёры и гимнастки, космонавты и наивные влюблённые, фантастические животные и музыканты, марсианские деревья и сверкающие звёзды. Для того, чтобы максимально точно передать свои внутренние ощущения, художник использует традиционные живописные и современные компьютерные технологии. Серьёзные философские, религиозные или спортивные темы рассматриваются через призму доброго юмора и иронии. Один из художественных приёмов, которые использует художник в своих работах – это энергичный пульсирующий чёрный контур, организующий и усмиряющий буйство красок. Подчас неожиданное сочетание цветов создает необходимую драматургию картины.
Это взгляд человека, видевшего смерть, но сумевшего сохранить детскую эмоциональность в восприятии мира. Художник удивляет своими парадоксальными сюжетами и постмодернистской живописной манерой, вызывающей ассоциации с произведениями импрессионистов. Его работы находятся в частных коллекциях многих известных людей.
Картины Искандера Галиева в частных коллекциях известных личностей
Интервью с художником и режиссёром Искандером Галиевым
Искандер, начать хотелось бы с самого очевидного. Фильм «9 рота» – одна из главных военных картин российского кинематографа, расскажите, как всё начиналось? Откуда у Вас интерес к кино? И что для Вас значит данный фильм?
Для меня этот вопрос не такой простой. Это знаковая история – её не расскажешь за пять секунд. Здесь нужно знать историю 9-й парашютно-десантной роты и понимать её специфику.
Начнем с того, что эта рота считалась чем-то вроде исправительного подразделения – туда направлялись ребята, у которых были проблемы с поведением. Это не значит, что там служили какие-то преступники и отщепенцы, как раз наоборот, в ней было много умных, серьёзных людей. Например, Руслан Безбородов, прототип Джоконды, окончил Строгановку. У меня тоже по всем предметам были очень хорошие оценки, но я рос в среде Новокузнецка, где мажором быть невозможно. Хотел поступать на архитектурный, но военная романтика взяла верх.
Я попал в 9-ю роту 345-го полка уже на закате афганской войны, но прошёл весь путь, свойственный этому подразделению. Роту бросали в самые горячие и опасные точки. Так что все описанное и показанное в «9 роте» — это подлинные мои рассказы, моего друга Руслана Безбородова «Джоконды» и знаковые истории нашего полка. Началось с того, что после очередной особенно тяжёлой операции в горах мы приезжаем на базу, измученные в хлам. И вдруг натыкаемся на кинокамеру. Нас снимают вроде как для передачи «Служу Советскому Союзу».
На самом деле съёмки должны были войти в фильм «Багровая земля», сценарий которого военный журналист Владимир Снегирев делал вместе с режиссёром-оператором Шухратом Махмудовым. Но с этим фильмом так ничего и не срослось, а по телевизору показали кусочек репортажа. Мне же вся эта тема запала в душу, поэтому после службы, в конце 90-ых, я решил отыскать киноматериалы. В 2001 году я полетел в Ташкент и сразу отправился на Узбекфильм, где нашел Шухрата Махмудова. Спустились с ним в подвалы, где хранились огромные бобины бесхозных кинолент. Нашли проржавевшие коробки с материалами «Багровой земли», я перекатал их на Betacam и забрал с собой, подписав договор об авторских правах. На этой основе сделал фильм «345 полк. 20 лет спустя».
После этого и появилась идея сделать кино о 9-й роте. Именно художественное, военное кино, основанное на реальных событиях.
Вынашивал я эту идею долго. Но помог, как всегда, случай. В один из вечеров мы с друзьями ужинали в ресторане, я много говорил о фильме. Тогда один мой друг решил позвонить Федору Бондарчуку и пригласить на ужин, тот согласился. Вот тогда и произошла судьбоносная встреча. Мы просто начали разговаривать, я ему рассказал о замысле, о своем сценарии – это была реальная творческая химия, когда два человека думали об одном и том же. Мы просидели почти всю ночь, несмотря на то, что все друзья уже разъехались. В конце мы подняли по стакану виски и решили: делаем "9 роту"! Я был и остаюсь автором идеи. Сценарий мы писали вместе с Юрием Коротковым. Кроме того, у меня была функция линейного, исполнительного продюсера – я отвечал за амуницию, консультировал фильм по военной части. Вы ведь понимаете, что все военные истории, по сути, одинаковые: возникает некая горячая точка, которая «обнуляет» человека. Важны детали и личный опыт, чтобы все было правдиво. Для меня это была общественная нагрузка, о деньгах тогда вообще не думал. За годы, что прошли со дня премьеры «9 роты», этот фильм ничего не потерял – он и сейчас выглядит очень достойно. До сих пор это памятник ВДВ.
Не задумывались снять продолжение? Или же рассказать о других историях? Какое место в вашей жизни кинематограф занимает сейчас?
У меня уже есть готовый сценарий об эпизоде событий самого начала войны в Афганистане – штурме дворца Амина, в котором участвовала наша 9-я рота 345-го гвардейского парашютно-десантного Краснознамённого, ордена Суворова полка имени 70-летия Ленинского комсомола под командованием Героя Советского Союза Валерия Александровича Востротина. Но это не продолжение предыдущего фильма, а отдельный проект, пока что под рабочим названием «Афганский экстрим». Другая история, которую я сейчас вынашиваю, имеет рабочее название «Муса» — это фильм о Мусе Джалиле. Сценарий готов, я изучил все исторические материалы, побывал в местах, связанных с Джалилем. Так как я сам родился в Татарстане, у меня с Мусой Джалилем связаны все детские воспоминания, ведь в моем родном Нижнекамске кинотеатр носил его имя, а в каждой школе стоял монумент.
Расскажите, как Вы открыли для себя живопись? Это было осознанное решение или скорее спонтанное проявления творческого потенциала?
Живопись для меня – способ фиксации определённого эмоционального состояния. Если бы я мог не рисовать, я бы этого не делал. Случайные события в жизни неожиданно переплавляются в картину, и, иногда только завершив работу, я сам понимаю её скрытый смысл. Видимо картины – это вехи познания себя и осмысления жизненного пути. Создавая картины, я открываю окна в иные измерения, в мир фантазии. Даю возможность зрителю увидеть еще один мир – параллельный, наполненный трагическими или комическими персонажами.
Вы говорите, что «создавая картины, Вы открываете окна в иные миры». Как это работает?
Процесс творчества – всегда некое таинство, медитация, особое состояние, похожее на транс. Полностью понять, как это работает, невозможно, но все мы: и художники, и зрители пытаемся это сделать. Один из ведущих теоретиков искусства эпохи Возрождения Леон Баттиста Альберти ещё в XIV веке именно так и сформулировал: «Живопись — это обозначенное границами рамы распахнутое окно в другой мир».
С тех пор никто лучше него не сказал. Правда, тогда кино ещё не изобрели, поэтому мне остаётся только добавить, что и живопись, и кино — это экраны, на которые автор проецирует свои самые сокровенные эмоции, раскрывает, делится со зрителем, впускает его в свой внутренний мир.
У Вас множество удивительных картин, совершенно не похожих друг на друга ни по историям, ни по эмоциональному фону, чем Вы вдохновляетесь? Как происходит процесс творения?
Обычно я начинаю работу спонтанно: могу сделать эскиз в самолете, в клубе на подвернувшемся под руку клочке бумаге, листке из блокнота. Когда я начинаю работу над картиной, я сам не всегда до конца понимаю, что из этого получится. Рисуя на стенах пещер, первобытные охотники производили магическое действие: с помощью картины могли повлиять на исход охоты или изменить свою судьбу. Современный художник, по сути, делает то же самое.
Расскажите о своём образном мире. Как в нём сосуществуют герои массовой культуры и символы восточной философии?
По моему творчеству нетрудно догадаться, что восточная философия в моей жизни занимает значительное место, причём не только в живописи, но и в кино. В моём фильме «Путь» как раз одна из основных сюжетных линий — это роль учителя в жизни главного героя. И в живописи у меня несколько картин посвящены первому патриарху чань-буддизма по имени Бодхидхарма, или, как его ещё называют, Дамо. А герои массовой культуры, как вы их называете, мирно сосуществуют с ним во всём культурном контексте человечества и, надеюсь, неплохо себя чувствуют и в моём образном мире, в моих картинах.
Художники с военным прошлым часто в своем творчестве вдохновляются боевыми воспоминаниями, но только не Вы. Во всяком случае, так не скажешь на первый взгляд. Это осознанное решение?
Военное прошлое, конечно же, оставило свой след в моём сознании и на восприятии мира. Это яркая часть моей жизни. Военное прошлое можно сравнить с татуировкой эмблемы ВДВ, которые мы себе накололи по молодости в Афганистане, гордые тем, что попали служить в легендарные элитные десантные войска. Она остаётся с тобой навсегда, со временем становится блёклой, но даже если её свести, всё равно останется шрам. Жизнь продолжается, и невозможно двигаться вперёд с головой, повёрнутой назад.
Я фиксирую свои воспоминания и эмоции на холсте, но не обязательно только военные. Картин на военные темы у меня всего несколько. С того времени, когда я проходил службу в Афганистане, прошло более 30 лет, и эти годы были наполнены не менее яркими событиями и эмоциями, которые тоже зафиксированы и зашифрованы в моих картинах.
Как вообще «читать» ваши картины? Они наполнены всевозможными аллюзиями, как тут быть неподготовленному зрителю?
Уверен, что в наше время безграничного доступа к информации неподготовленных зрителей просто не осталось. Наоборот, надеюсь, что закодированные мной намёки, аллюзии, отсылки к известным фактам, произведениям, крылатым фразам попадут на подготовленную почву и дадут интеллектуальные плоды. Могу напомнить известный афоризм Пауля Коэльо: «Искусство не отображает видимое, а делает его видимым».
Я в своём творчестве отхожу от предметности и правдоподобия к гротеску, фантазии и абсурду, от реализма — к новому сюрреализму, в чём-то даже к пародии. И часто мои картины по форме и по содержанию контрастируют с устоявшимися коллективными традиционными представлениями о живописи.
Персонажи Ваших картин — это реальные персонажи из вашей жизни?
Мои знакомые часто узнают себя на моих картинах в каких-то персонажах. Не хочется их разочаровывать, но персонажи в моих картинах – это некий собирательный образ, который я пытаюсь найти, нащупать в процессе творчества.
Если уместить в одну фразу общий посыл Вашей живописи, что это будет за фраза?
Если попытаться сформулировать всё в одной фразе, то мой иронический постмодернизм — ирония вместо пафоса.
Какие художники оказали на Вас влияние? Кто близок по духу и почему?
Конечно же, Николай Рерих, он совершенно уникальный художник. Его творчество настолько своеобразно и характерно, что не умещается в рамки ни одного из существующих жанров и направлений в живописи. Он совершил так много, как будто в нём были заложены физические и духовные силы сразу нескольких людей. Он близок мне своим характером, основательностью, целеустремлённостью, выносливостью и трудоспособностью.
Трудно перечислить всех художников, которые на меня оказали влияние, ведь их слишком много. Ответ на вопрос превратился бы в небольшую лекцию по истории искусства. Назову наиболее близких мне по духу экспрессионистов: Василий Кандинский, Пауль Клее, Август Маке, Франц Марк, Эрнст Людвиг Кирхнер, Чарльз Демут, Макс Бекман и другие.
Искандер, у Вас недавно прошла выставка Ваших работ «My Way» в Москве, не планируете ли Вы организовать нечто подобное на Лазурном берегу в ближайшее время?
Да, поступило несколько предложений от галерей в Европе и Америке организовать выставки. В настоящее время я их обдумываю. Вполне вероятно, что одна из них состоится в Монако в следующем году. А этим летом, 28 августа, пройдет небольшая экспозиция моих работ в отеле «Руаяль Антиб».
Благодарим Вас за интервью! И в заключении, мы традиционно просим оставить несколько слов для читателей «Газеты от ServiceAzur».
Больше всего в людях я ценю чувство независимости и внутренней свободы. Только свободный человек способен творить и быть честным перед самим собой. А художник обязан быть честным, иначе он не тот, за кого себя выдаёт. Мир дал нам шанс найти и осознать его красивые и ироничные грани. Сильный человек способен радоваться жизни и каждый день учиться чему-то новому, с присущей ему самоиронией.